«Шаги в никуда»    

​

​

А что если взять и спросить у судьбы:

«Не выделишь мне ли частицу счастья?

Ну, сколько уродливым перстом мне быть?

Когда, наконец, забушуют страсти?»

Спросила б, но только не слушались губы,

Язык застревал на вопросах тех.

От безысходности стиснув зубы,

Гнала прочь иллюзии плотских утех.


Не даром досталась мне сила терпенья,

Не каждому жить суждено в одиночку.
                                                                                        Художник Наталья Пареева г. Алматы                                                                           
«Я выдержу, сильная я, нет спасенья!

Судьба, подари мне хотя бы дочку!

 

 

  


 

Тишина загромоздила всё пространство стерильной комнаты. Не было слышно ни звука. Безликая мгла пророчила страшный исход. У одинокой женщины не было ни одной причины, чтобы не думать о себе, как о несчастной страдалице, бесцельно живущей на этой планете. Минорная мелодия её жизни затянулась. Последний аккорд не обещал никаких изменений.
- Забудь, забудь, - шептала она, комкая в руках мокрый носовой платок,  – никогда тебе не будет счастья в этой жизни! Сколько веревочке не виться – конец один. Я иду в никуда! Не хочу…Хватит…Устала!
Комната наполнилась рыданием. Между взрывами эмоций, женщина затихала, давая себе шанс на обдумывание очередной мысли. Затем вновь возобновлялась истерика. Это продолжалось два с половиной часа, пока слёзы не исчерпали свои ресурсы.
- Я покончу с этой проклятой жизнью раз и навсегда, - прозвучали её последние слова, после чего она встала с пастели и вышла из комнаты.
Она медленно побрела в ванную. Там, посмотрев на себя в зеркало, великомученица ещё раз убедилась в своей правоте и, проведя ладонью по лицу ото лба до подбородка, рухнула на пол…

 

​

Елизавета жила одна в своей скромной однокомнатной квартирке на окраине северного города. По профессии преподаватель, а по призванию кулинар, женщина средних лет обладала отнюдь не миниатюрной фигурой. Её хобби было поедание вредных яств во время драматических размышлений о неудавшейся судьбе. На ночь ей удавалось делать это с особым удовольствием.

 

Елизавета Васильевна никогда не увлекалась просмотром модных глянцевых журналов. Одеться в чистенькое, причесаться, сделать «кукушку» на затылке и начистить туфли – это всё, что она считала необходимым делать, собираясь на работу в колледж. Она знала, что учительница должна выглядеть хорошо, а вот понятие «стиль» ей было совершенно не знакомо. Выглядеть сексуально – это вообще означало стать падшей женщиной. Закомплексованной «старушке», так она сама себя частенько называла, это было ни к чему. Ни украшений, ни макияжа скромная учительница не признавала. Наряжаться она стеснялась, хотя иногда хотелось. Елизавета думала, что может спровоцировать учениц явиться на учёбу не подобающим образом.

​

***

- Здравствуйте, Зоя Михайловна, -

поздоровалась Елизавета с директором

колледжа, торопливо приглаживая «прилизанные»

волосы.

 

- Доброе утро, Елизавета Васильевна, -

отозвалась та, шустро пробираясь сквозь ряды

учащихся. - Зайдите ко мне после занятий, мне

нужно с вами побеседовать.

- Хорошо, хорошо, я буду у вас ровно в три, -

ответила ответственная женщина.   

«Странно, - подумала она, - что же на этот раз

ей от меня понадобилось? Неужели опять выходной

заберет? Ну, уж нет! Пожалуй, на этот раз стоит

заявить о своем протесте! Сколько можно кататься

на безотказной дурочке? Если я одинока и у меня

нет семьи, то, что с того? Я должна за всех работать что ли?»

С этими мыслями Елизавета отправилась в кабинет, где проводила лекции. Она «пробороздила» толпу учащихся строевым шагом, торопясь туда, где её особо никто и не ждал. Ученицы, услышав от неё «Доброе утро» только агакнули в ответ. Их не тронуло приветствие преподавателя. Раскачивая бедрами, вальяжно «проплывая» между столами, они соизволили усесться на свои места.

В кабинете географии пахло духами, лаком для ногтей и прочей парфюмерией. Всю эту ненужность Елизавета называла «химатакой». Подобное «террористическое нападение» ей приходилось терпеть каждое утро.

​

Все девочки разделились на группы по интересам. Те, кто пришёл в колледж посиживать штаны, как любила выражаться Елизавета Васильевна, нехотя слушали преподавателя. На переменах они обсуждали насущные темы, а вот особы, стремящиеся почерпнуть, как можно больше знаний, ловили каждое слово учителя. Такие девочки не поддавались влиянию крутых чик. Они внимательно следили за передвижениями мысли Елизаветы Васильевны и старались во всём походить на неё! Таких учениц было очень мало. Среди них «затесалась» и Верочка Барыгина. Она каждый раз с упоением слушала информацию об урбанизации, эрозии почвы и агропромышленных комплексах страны. Шестнадцатилетняя девочка с косичками так же, как и её любимая учительница не «парилась» по поводу внешнего вида. Она одевалась в то, что досталось ей по наследству от старшей сестры, и нисколько от этого не страдала. Вера приехала из села в город не за тем, чтобы покорять сердца мужчин, а для того, чтобы получить образование. В будущем она собиралась стать агрономом. После колледжа Вера планировала продолжить обучение в ВУЗе.

​

Еще в детстве у неё зародилась мечта стать главой совхоза в селе Затейкино. Она надеялась вывести жизнь односельчан на высший уровень. Жили с мамой, двумя братьями и сестрой в нужде и в вечном ожидании чуда. В понимании малышей чудом являлась  душистая сдобная булочка и кусочек сахара. Еды не хватало. Чувство сытости дети ощущали редко. Исключение составлял тот случай, когда они могли насыщаться материнской грудью. Она спасала их до трёх лет. По мере взросления сообразительная девчушка Вера поняла, что чудес не бывает. А для того, чтобы жить в сытости нужно работать, работать и еще раз работать!

​

***

Елизавета Васильевна сразу приметила Веру. Как только она увидела её первый раз в учительской, поймала себя на мысли, что хочет такую же дочку. В тот момент, когда хрупкая девочка, одетая в заношенный костюмчик из фланельки протягивала «прозрачными» ручонками свои документы секретарю, в женщине резко проснулся материнский инстинкт. Огромные глазищи полные надежды на светлое будущее столкнулись с тоскливым взглядом одинокого преподавателя. У Елизаветы, кроме старого торшера, который преданно ждал её каждый вечер с работы и светил без устали, когда хозяйка почитывала книжки, не было никого! Глядя на Веру она поняла, что этот «ребенок» должен стать лучиком света в её унылой жизни. Она подумала, что в свои сорок «с хвостиком», вполне могла бы иметь дочь такого же возраста, как это божественное создание.

​

В молодости у девушки Лизы было много поклонников, но гулять по кино и кафе симпатичная студентка педагогического института не имела возможности. Денег не хватало. А позволить, чтобы за неё платил парень, она считала непростительной глупостью. Однако выглядела девушка довольно привлекательно. Никто и не догадывался, что у неё проблемы в финансовом плане. 

Полупустые полки в магазинах вынуждали многих девушек обучаться швейному мастерству. Каждая, у кого руки росли из «того места» бралась за портняжное дело. Старинную швейную машинку, перешедшую по наследству от мамы, швея - Лиза берегла, как зеницу ока. Семейная реликвия неплохо сохранилась и справлялась с любой тканью, купленной по великому блату. Связи и знакомства Лиза укрепляла обычным способом. Кому-то, где-то, что-то сшила – вот тебе и новая услуга без очереди. И ткань импортная из под прилавка, и продуктики кое-какие в холодильничке нет - нет, да появлялись. Так постепенно из клиентов вырос целый поток, который ничуть не смущал рукодельницу. Напротив, она старалась принять, как можно больше заказов, чтобы самой себя обеспечить. Жила студентка в «общаге», а там уж не «зажируешь»! Приходилось очень туго. Тем более, что мама Елизаветы была совсем старенькая. Девушке приходилось часто ездить из города в деревню, когда та начинала хандрить. Но бросить учебу она не могла, поэтому и старалась изо всех сил совмещать все дела.

Парни из института частенько заглядывались на Лизу, а некоторые даже осмеливались предлагать свои ухаживания, но у непорочной студентки и мысли не было соглашаться. Учеба всегда была на первом месте. Вот так и «вытянула» она на своих плечах обучение в чужом городе, без чьей-либо материальной поддержки. А в духовной она особо и не нуждалась. Роптать на судьбу, у сильной духом студентки не было ни времени, ни желания.

​

По распределению института Елизавета, неожиданно для себя, попала совершенно в другую местность – в северный город – Норильск. Он находился на «другом конце света». Девушке казалось, что её сослали в ссылку. Комиссия не учитывала успеваемость студентов при распределении. Дипломированный специалист уехал от матери ещё дальше. Теперь им приходилось видеться ещё реже.

Когда Елизавета «пустила корни» в чужом городе. Она незамедлительно забрала старушку к себе, оставив дом в деревне на попечение соседей. Молодая учительница получила работу в одной захолустной школе. Там и проработала несколько лет, вдохновленная своей преподавательской деятельностью.

​

С появлением мамы в квартире, которую снимала Лиза, с личной жизнью и вовсе начались проблемы. Если раньше, когда она жила одна, ей удавалось хоть изредка встречаться с молодыми людьми, то теперь девушка была вынуждена прекратить всяческие посиделки с поклонниками. Старенькая мать нуждалась в постоянной заботе.

Однажды, парнишка, по имени Николай, который ухлестывал за Елизаветой, провожая её из школы до дома, спросил:

- Лизок, ну когда же ты, наконец-то, одумаешься? Ведь так и жизнь пройдет, а ты всё шарахаешься от меня.

- Коль, не зли меня! – ответила Лиза.

- Да тут уж не злить тебя надо, а брать под белы рученьки и замуж.

- Замуж? – иронически заметила Лиза, не понимая того, что этим она только обижает парня, который намекает ей на серьезные отношения. – Ты никак, мне, предложение делаешь, Николай? – расхохоталась она.

Парень нахмурился и отвел глаза в сторону. Ему стало не по себе оттого, что Лиза именно так восприняла его слова. Он чувствовал унижение. Её смех означал отказ. С того момента между ними словно черная кошка пробежала.

Коля – рихтовщик второго разряда, работая на автомобильном центре, души не чаял в девушке. Он красиво ухаживал, приглашал её на разные мероприятия, дарил подарки, цветы, а Лиза принимала все это, как должное, не придавая его поступкам никакого значения. После того разговора она даже и не поняла, почему Николай стал все реже встречать её после уроков. Так постепенно общение их свелось на нет. Но девушка не почувствовала утраты. «Ну, не хочешь, как хочешь» - решила она и стала жить дальше.

Следующий парень, которого Лиза «отшила» своим поведением был немного младше её. Он заканчивал учебу в Норильском Институте и готовился к тому, что скоро его заберут в армию. Естественно, Лиза к нему относилась не серьезно. Она понимала, что мужчина ей сейчас совершенно не нужен. Тем более, что все они ей казались глупыми и неуклюжими. Она посмеивалась над ними, не скрывая своего превосходства.

Когда Лиза вела беседы со старенькой мамой, то на все вопросы о женихах она одинаково реагировала:

- Мам, прекрати! Как будто ты не понимаешь, что мне абсолютно некогда возиться с этими мужиками. У меня полно работы. Мне и в школе детей достаточно! Мужчины – они же, как дети. Им нянька нужна. Зарплаты еле хватает за квартиру заплатить да с голоду не сдохнуть! Делить её с кем-то я не намерена. Ты сама-то думаешь, прежде чем интересоваться всякими там Колями?

​

- Лизонька, ну, что ты, разнервничалась? Ну, прости старую дуру. Не буду больше.

В душе, конечно же, мать очень хотела видеть дочь счастливой, но раз Лиза сама так решила, то ей не стоило перечить. Лизонька всегда была опорой матери, поэтому спорить с ней, она не смела.

- Ладно, мам, не обижайся, – отвечала Лиза, - ну их, этих мужиков. Нам и так хорошо, вдвоем! Давай-ка лучше пить чай!

Так, постепенно Елизавета сама закладывала основу своей несчастной жизни.

Парнишка - студент так же «не прижился» в душе Елизаветы. Когда пришло время идти в армию, она благословила новобранца и отправила восвояси, не обещав ему верности. Ожидания парня на возникновение нежных чувств со стороны ледяной красавицы не оправдались, и он канул навечно в историю жизни молодой учительницы.

Время шло. Лиза все крепче «вставала на ноги». Она настолько была уверенна в своих силах, что её самооценка росла день ото дня. При этом внешний вид утрачивал свою былую свежесть. Порой Лиза даже не стремилась красиво одеваться, как раньше. Она считала, что во всякой одежде, сшитой собственными руками, она хороша. «А кому не нравится, – думала она, - проходи мимо, да не задерживайся!» Её девиз был такой! 

Мать Лизы чувствовала себя всё хуже и хуже, поэтому приходилось часто брать отгулы для ухода за больной. В конце концов, её «попросили» уволиться из школы. Переезжать снова в деревню она не хотела. Срок стажировки после института давно кончился, но менять место жительства она не собиралась. Лиза уже укрепила свои позиции в городе. Она по-прежнему шила на заказ модели разным нужным людям и ей не составило труда устроиться на новую, более престижную работу.

​

Однажды клиентка Лизы – директор учебного заведения, предложила ей стать преподавателем географии в колледже. Она согласилась. Зарплату ей предложили намного выше прежней, да и условия труда устраивали. За долгие годы в школе Елизавета заслужила уважение, поэтому и в колледже её принимали, как ответственного работника и преданного делу специалиста. К болезни матери своей сотрудницы дирекция относилась с пониманием. Ей пообещали предоставлять внеплановые отпуска по уходу за больным человеком в любое время.

Через полгода произошло трагическое событие. Лиза похоронила матушку. После этого она впала в глубочайшую депрессию. Поддержка начальства подоспела вовремя. Почетного учителя нужно было срочно возвращать в чувства, чтобы он приступил к работе на «полную катушку». Лизу отправили в санаторий, там и произошел момент прозрения. Елизавета наконец-то влюбилась.

​

***

У стойки ресепшн было много народа. Лиза стояла в очереди и смотрела в окно. Она заметила мужчину средних лет, который прогуливался за пределами центрального корпуса по асфальтовой дорожке прямо тапочках. На улице было уже холодно, и его вид вызвал у сердобольной женщины жалость. В связи с потерей матери, Лиза находилась на грани душевного срыва, но при этом, с каждым днём в ней росла потребность за кем-нибудь ухаживать.

Когда чудак в нелепых тапках обернулся, в сердце Елизаветы образовалась мощная трещина от стрелы Амура. Она засмотрелась на мужчину и не заметила, как освободившийся администратор санатория уже пятый раз спрашивала её имя.

- Женщина, ау, вы меня слышите? Ваше имя? – повторяла она, желая побыстрее расквитаться с работой, чтобы пойти на обед.

Время близилось к обеду. Ароматный запах выпечки и всевозможных пряностей, которыми щедро сдобривали блюда работники кухни санатория «Березка», проникал во все здания. Казалось, даже небо впитало вкусовые добавки. И солнце тоже уже хотело было спрятаться за тучи, но «выскочило», чтобы насладиться запахами столовой.

Когда в щели центрального корпуса просочились запахи яств, Елизавета пришла в себя и ответила:

- Барынина Елизавета Васильевна. Простите, я задумалась.

- Ничего, ничего, бывает, – торопилась сделать запись в книгу посетителей голодная администраторша. – Направление, путевка, карточка, - старалась она задать все вопросы сразу и как можно быстрее определить женщину на место.

- Вот, пожалуйста, - отвечала Елизавета, подавая все, что с нее спрашивали, постоянно оглядываясь на симпатичного отдыхающего «дяденьку» за стеклом.

- Да уж, - успевала поговорить обо всем вездесущая работница санатория, - вот так с нетерпением ждут обеда все наши гости! Вот и Алексей Петрович выскочил на улицу чуть ли не голышом. Чувствуете, какой запах? М-м-м-м-м!!! – тараторила она, заливаясь слюнями и думая, как бы поскорее набить свой желудок. – Справку от врача, пожал- ста.

- Что? Простите, что вы сказали? – не понимая о чем речь, переспросила Лиза. Она не успевала следить за мыслями в голове. К тому же и эта неугомонная болтушка, что сидела напротив неё и перебирала ворох бумаг, еще больше вводила в заблуждение растерянную женщину.

Лиза получила ключи от своего номера и покинула холл. Она надеялась, что вот сейчас выйдет на улицу и столкнется лицом к лицу с тем мужчиной в тапках. Но к её великому сожалению, номер ей выделили, как vip персоне в этом же здании. Ей следовало пройти на второй этаж и устроиться в апартаментах временного «дома». Номера этого уровня отличались своей респектабельностью и шикарным видом из окна. Директриса колледжа подсуетилась заранее, выбив такого уровня путевку для своей подчиненной. Она действовала, исключительно ради своей выгоды. Ей хотелось, чтобы «кадры» полноценно отдохнули, с пользой для себя и для будущих рабочих будней. Восстановиться Елизавете требовалось как можно качественней. После потери близкого человека нужен был «капитальный ремонт» всех частей тела, в том числе и души.

Зайдя в одноместный номер, гражданка отдыхающая швырнула свои вещи в угол и даже не стала разглядывать его достопримечательности. «Пойду, прогуляюсь» - подумала она и поймала себя на мысли, что хочет познакомиться с тем самым Алексей Петровичем.

До санатория женщина добиралась перекладными автобусами и очень устала, но, как только она начинала думать о клетчатых домашних тапочках, замечала мощный прилив энергии. «Так, где же тут у них выход?» - думала Елизавета, пробираясь по лабиринтам коридоров. «Еще не хватало мне тут заблудиться! Кошмар какой-то! Да, что ж такое то? - причитала она, не понимая, как она вообще умудрилась без проблем добраться до номера. Обратная дорога оказалась намного загадочней. И тут на пути ей встретился маленький человечек в униформе. Лиза спросила:

- Здравствуйте, подскажите, где здесь выход в холл?

- Здра-а-а-сьте, приехали, - со странным акцентом ответил человечек, который, как оказалось, был женщиной-кореянкой. Ее черты лица можно было разглядеть, выйдя в залитый солнечным светом холл. Она была похожа на мальчика и говорила голосом ребенка, - вот выход! Заблудились в трех соснах, - она захихикала и ускользнула, скрывшись за поворотом.

«Господи, может, я схожу с ума? А может, просто устала! Черт его знает», - подвела итог Лиза и вышла на воздух.

Преследуя запах выпечки, она добралась до столовой и вошла в просторное помещение, в котором стояли «скучно» сервированные столы. Народу было так много, что Елизавета Васильевна сразу растерялась. Женщина начала внимательно разглядывать таблички, проходя мимо каждого стола. Она искала своё место.

- Не тот, не тот, - шептала она тихо. - О, вот, кажется, мы и пришли! Добрый день товарищи! – она шлепнулась на свободный стул, не заметив приятного совпадения.

- Здравствуйте! Вы, кажется, только сегодня приехали, - сказал мужчина, сидящий напротив.

- Да, верно.

- Вы, наверное, устали с дороги? – поинтересовался он, вызвав слабую ревность у рядом сидящей с ним белокурой женщины, которой явно не понравилась его гостеприимность. – Давайте знакомиться – Алексей, – он протянул свою мужественную руку Елизавете.

- Елизавета Васильевна, - ответила «новенькая». – А вас как зовут? – обратилась она к блондинке среднего возраста?

- Анна Пална, - недовольно ответила та.

Вскоре подошла «повариха» с тележкой, на которой стояли разносы с едой, и все дружно принялись выставлять тарелки на стол, помогая ей поскорее справиться с раздачей. После всеобщей суеты, скудно накрытый стол, на котором стоял стандартный набор, состоящий из плетеной корзиночки с хлебом, и стеклянных предметов с приправами, превратился в богатый с обедом из трех блюд для каждого.

- Приятного всем аппетита, - произнес Алексей и принялся по-мужски расправляться с едой.

- Спасибо, и вам, - доброжелательно ответила Лиза и стала ковыряться в тарелке, отодвигая на край все, что ей не нравилось.

- О - о - о, да у вас, я смотрю, нет аппетита? – заметил Алексей, смачно причмокивая над тарелкой с супом.

- Да, есть немного, - сказала уставшая Лиза, думая о том, что она вряд ли встретит здесь того, кто ее интересует на данный момент. Ей вовсе не хотелось есть.

- Вот когда отдохнете с дороги, придете в себя, тогда вы оцените качество пищи, которую готовят здесь «местные шаманы». Супчик – класс!!!

Елизавете вдруг стало дурно, и она почувствовала, как подкатила тошнота. «Если этот мужик вставит еще хоть слово, - подумала она, - то меня стошнит». Она отвернулась к окну, чтобы отвлечься и увидела ногу, торчащую из-под стола. Некоторое мгновенье она не могла понять свои эмоции. Мужик, который так противно чавкает и мерзко поступает со своей белокурой красавицей, заставляя её ревновать, и есть тот самый Алексей Петрович, от которого у Елизаветы по началу «снесло крышу»! Невероятно!

Торчащая нога была до колена прикрыта скатертью. А домашний тапок в клеточку смотрелся убого. «Боже, какой кошмар, - подумала про себя Лиза – надо же! Я на самом деле схожу с ума! У меня наблюдается частая смена позиции. Это не есть хорошо». Ей стало крайне неприятно от этакого разоблачения, и она поспешила удалиться, пожелав всем приятного вечера.

​

Елизавета добрела до своего номера и сбросила с себя одежду. Осмотревшись, она плюхнулась в шикарное кресло и «вырубилась». Только после того, как прошел час, она возобновила свою жизнедеятельность. Ей захотелось разложить вещи по полочкам, чтобы почувствовать себя, как дома. Сидеть «на чемоданах» несколько недель! Такая перспектива её вовсе не прельщала. Пунктуальная и ответственная женщина поддерживала во всем идеальный порядок. Первым и самым главным врагом человечества Елизавета считала бардак, а пыль и разбросанные вещи виновниками всех бед.  

Старательно разложив своё «обмундирование» по категориям, она принялась проверять наличие пыли на всех горизонтальных поверхностях. Пройдя по комнате с ватным тампоном и не найдя ни одной пылинки, её удовлетворение номером было установлено.

Хорошенько «отмокнув» в джакузи с заранее подготовленными солевыми добавками, довольная Лиза стала готовиться к визиту к врачу. Время приема, назначенное на вечернее время, её вполне устраивало. Осталось определиться с процедурами, а там уж и релакс не за горами.

​

«Сейчас я выпрошу у него все процедуры! – пообещала она сама себе и стала перебирать в памяти виды магнито- и электо- терапии, включая массаж и витаминные комплексы. - Так, мне нужен гидромассаж, электрофарез, магнитотерапия» – она загибала пальцы, подсчитывая «приятности», от которых вероятно, рассчитывала оздоровиться, успокоиться по поводу потери матери, ну и уж чего греха таить, стать моложе лет на десять. Насчитав штук десять процедур, она натянула «выходной мундир», затянула «кукушечку» на затылке и отправилась искать приемную Льва Николаевича Сорокина – доктора физио-терапевта.

Лиза снова начала плутать по коридору. И опять ей встретился маленький человечек в служебной одежде. С его помощью Лиза выбралась из здания.

- Настроили невесть чего! Как в лесу. – Пробурчала она.

Большая часть населения райского уголка погрузились в послеобеденную дрему. По аллеям санатория кое-где бродили парочки отдыхающих. Желающих растрясти жирок было не так уж и много.

​

Лиза спросила у проходящей мимо женщины:

- А где тут у вас лечебный комплекс?

Та принялась выдавать пошаговую инструкцию с выгодной для новичка траекторией движения. Это выглядело так, будто дама объясняет первоклашке, как решать пример. У Лизы сложилось впечатление, что бедняге до этого было совершенно не с кем поговорить. Схематично описывая месторасположение всех корпусов и достопримечательностей санатория «Березка», женщина рассыпалась в комплиментах докторам и персоналу.  

Терпению Елизаветы Васильевны пришел конец. Она попыталась вырваться из сети приставучей женщины и только после десятого «спасибо», ей это удалось сделать. Выдернув свою ладонь, плотно замурованную в «щупальцах» провожатой, посвященная во все тонкости жизни санатория Лиза, «катапультировалась». Та устремилась за ней.

- Всё, всё, всё, спасибо! Я дальше сама, - и, удвоив скорость, она скрылась с глаз разочарованной «липучки».

​

Неприятное навязывающее общение пришлось не по вкусу строгой, диковатой учительнице. Она вспомнила свою маму, которая по возрасту была такой же, как и женщина-говорун. Мать никогда не была настойчивой. Если Лиза давала матери понять, что разговор окончен, та послушно замолкала, стараясь не напрягать дочь. Она уважительно относилась к мнению Елизаветы. Размышляя о безвозвратной утрате, Лиза добрела до здания медчасти. Дальше было все, как на обычном приеме у доктора. Вопросы о жалобах и прочих неполадках в организме, корявая писанина  в санаторной карте, ожидание резюме о желаемых назначениях, а также выслушивание различных рекомендаций по поводу правильного времяпрепровождения на «березовой» территории.

​

Сидя напротив врача, Елизавета понимала, что ещё немного и монотонный голос сделает свое дело. Он словно убаюкивал женщину. Тихо, можно сказать полушепотом, доктор говорил непонятные слова, изредка поглядывая на посетительницу. И тут вдруг, «провалившаяся» в дремоту Лиза, вздрогнула.

- Извините, -  сказала она смущаясь. 

Человек в белом халате, не обращая внимания на реплику Лизы, продолжал чиркать в карте каракули. Уставшей женщине казалось, что она сидит на этом месте уже целый день. После того, как все детали были оговорены, Елизавета отправилась в столовую на ужин.

Депрессивные мысли никак не отпускали. Она забыла о том обещании, которое дала себе накануне отъезда из дома: вернуться с новыми силами и со спокойной душой. Все чаще и чаще в голове возникал вопрос: «Зачем я живу?» и «Почему я такая несчастная?» Лиза ощущала себя настолько одинокой, что готова была разорваться от тоски на куски. Все больше и больше «накатывала» злость на себя за то, что не уберегла маму. Ей хотелось быть кому-то нужной. Потребность заботиться о родной душе была слишком велика. И, несмотря на то, что все страдания она держала в себе, ей все-таки не удавалось быть лояльной по отношению к окружающим. Лиза чувствовала, что переживания перерастают в агрессию к людям. Её стало всё раздражать. Даже незначительные мелочи и невинные люди.

Зайдя в столовую, она несколько раз поймала себя на мысли, что её бесят улыбающиеся лица. Ей не нравится, что кто-то взял кого-то за руку. Будто весь мир разделился на две части: в одной огромной половине находится она, такая вся несчастная и забытая всеми, а на другой счастливые люди, которые почему-то не могут поделиться с ней своими радостями.

Сидя напротив врача, Елизавета понимала, что ещё немного и монотонный голос сделает свое дело. Он словно убаюкивал женщину. Тихо, можно сказать полушепотом, доктор говорил непонятные слова, изредка поглядывая на посетительницу. И тут вдруг, «провалившаяся» в дремоту Лиза, вздрогнула.

- Извините, -  сказала она смущаясь. 

Человек в белом халате, не обращая внимания на реплику Лизы, продолжал чиркать в карте каракули. Уставшей женщине казалось, что она сидит на этом месте уже целый день. После того, как все детали были оговорены, Елизавета отправилась в столовую на ужин.

Депрессивные мысли никак не отпускали. Она забыла о том обещании, которое дала себе накануне отъезда из дома: вернуться с новыми силами и со спокойной душой. Все чаще и чаще в голове возникал вопрос: «Зачем я живу?» и «Почему я такая несчастная?» Лиза ощущала себя настолько одинокой, что готова была разорваться от тоски на куски. Все больше и больше «накатывала» злость на себя за то, что не уберегла маму. Ей хотелось быть кому-то нужной. Потребность заботиться о родной душе была слишком велика. И, несмотря на то, что все страдания она держала в себе, ей все-таки не удавалось быть лояльной по отношению к окружающим. Лиза чувствовала, что переживания перерастают в агрессию к людям. Её стало всё раздражать. Даже незначительные мелочи и невинные люди.

Зайдя в столовую, она несколько раз поймала себя на мысли, что её бесят улыбающиеся лица. Ей не нравится, что кто-то взял кого-то за руку. Будто весь мир разделился на две части: в одной огромной половине находится она, такая вся несчастная и забытая всеми, а на другой счастливые люди, которые почему-то не могут поделиться с ней своими радостями.

​

Лиза натянула дежурную улыбку и села за стол. Поприветствовав соседей, она пожелала им приятного аппетита.

- Спасибо. И вам приятного аппетита, - приветливо отозвался сосед по столу.

Тот самый, которого Лиза заприметила, приехав в санаторий. Она прозвала его Тапок.

Его спутница - блондинка молчала. Она тщательно пережёвывала тушеную капусту и не желала отвлекаться на опоздавшую к ужину женщину. 

Спустя минуту Лиза стала сожалеть, что она вообще согласилась на эту реабилитационную поездку. Ей не нравилось буквально всё. Даже блюдо, которое она терпеть не могла, как квашня лежало на тарелке и портило ей аппетит. Повара будто бы назло приготовили «деликатес» несчастной женщине. Всё было противно и не по нраву. Никаких перспектив пребывания в «берёзовом царстве» разочарованная женщина не видела.

Лиза проголодалась, но есть отвратительную капусту всё равно не собиралась. Отодвинув тарелку с ненавистным угощением, она жадно впилась зубами в румяную булочку. «Ну, хотя бы что-то» - подумала она, заглатывая её большими кусками. Когда капризуля уже почти одолела пышку, к ней начало возвращаться долгожданное ощущение спокойствия. У неё даже выражение лица поменялось.

Алексей Петрович – Тапок внимательно наблюдал за Лизой во время смачного поглощения сдобы. Она вызывала чувство жалости. И тут, когда последний ломоть отправился в рот к Елизавете, сердобольный мужчина протянул ей свою булочку со словами:

–  Вот, пожалуйста, ешьте!  

Лиза от такого предложения чуть не подавилась.

– Ешьте, ешьте. Я не поклонник выпечки. Я всё больше по капусте западаю, да по мясу.

– Ну, хорошо. Тогда давайте меняться. Вы мне булку, а я вам капусту.

–  По рукам!

Тапок проделал нехитрые перемещения с тарелками и принялся уминать вторую порцию, доставшуюся ему по бартеру.

Спустя минуту, «пожирательница» сдобы –  Лиза заметила на себе злой взгляд блондинки Петровича.

– Поделимся? – неуверенно пробормотала она и тут же поняла, что «сморозила» глупость.

– Чего? Да вы с ума сошли! – дерзко выкрикнула блондинка и выскочила из-за стола. – Алексей, мы уходим! – Она нервно поправляла себе прическу и ждала реакции спутника. – Ты слышишь меня? Мы уходим!

–  Подожди, дорогая, только капусту доем, – причмокивая и не отрывая глаз от тарелки пробормотал Тапок.

– Так, всё, с меня хватит, –  заявила обиженная красотка.

Швырнув в Алексея Петровича салфеткой, которая осталась у нее в руках после ужина, она цыкнула и засеменила на огромных каблуках в сторону выхода.

Как только дверь за ней захлопнулась, Тапок стал смеяться, утираясь салфеткой, прилетевшей ему на голову пару секунд назад.

–  Ох, извините. Не обращайте внимания на неё, она у меня такая грубиянка!

Все «берёзовчане» стали оглядываться на героев из сцены ревности и, как по цепной реакции стали заражаться смехом Тапка. Один за другим люди начинали хохотать, глядя на соседа, чем ещё больше раззадоривали Тапка. А Лиза, вместо того, чтобы веселиться со всеми, принялась ругать Алексея. Ей стало страшно, ведь человек мог подавиться едой в этаком приступе веселья.

–  Перестаньте хохотать! Уже не смешно, - стучала она ладонью по столу, уговаривая соседа прекратить этот цирк.

Но мужчина не мог совладать со своими эмоциями. Он на секунду замолкал, а потом вновь заводился истерическим смехом. Остановиться в такой ситуации было выше его сил. Петрович уже с трудом понимал, над кем смеется, но делал это с превеликим удовольствием!

Лиза обернулась, посмотрела на всех этих странных людей и на помещение, заполонённое запахом капусты. Ей на мгновенье показалось, что она находится на киносъёмках, и режиссёр снимает фильм в палате дурдома.

Возмущенной до предела женщине было совершенно не смешно. Стало мерзко и противно. На мгновенье ей почудилось, что все смеются именно над ней, от чего проснулась жалость к себе, а заодно к «блондинчатой» спутнице Алексея.

В этот момент Лиза получила очередную прививку против чувств к мужчине, который так приглянулся ей по приезду в санаторий «Березка». Она уяснила для себя, в который раз, как обманчиво бывает первое впечатление о человеке. Ещё больше укоренившись в своем убеждении, что все люди должны проходить жесткую проверку, прежде чем сблизиться, Елизавета Васильевна наложила табу на общение с гражданином по прозвищу Тапок.

Оскорблённая женщина решила в срочном порядке покинуть столовую. 

​

​

***

​

На улице стоял прекрасный вечер. Вечерняя синева, накатывающая на санаторий, романтично действовала на отдыхающих. На всех, но только не на Елизавету! После «представления» в столовой настроение упало на ноль. Идя по дороге к своему корпусу, она повторяла привычные слова. Они первыми приходили ей на ум в подобных случаях:  

«Не хочу…Хватит…Устала! Сколько веревочке не виться, всегда один конец».

– Мамочка, на кого ж ты меня покинула?» –  стала причитать она в голос, ускоряя шаг.

Вдруг вдали раздался крик. Лиза насторожилась. Голос стал приближаться и когда совсем настиг, преобразовался в фигуру мужчины. Им оказался Алексей Петрович. Он предстал пред соседкой по столу в образе ночного хулигана. Лиза приготовилась обороняться.

–  Постойте, Елизавета Васильевна, – басил он уже где-то, совсем рядом.

–  Отстаньте от меня. Я вас видеть не желаю!

–  Елизавета, простите меня. Я никоим образом не хотел вас обидеть. И уж, тем более, не собираюсь нападать на такую замечательную женщину. Вы зря собираетесь отражать нападение. Расслабьтесь.

Он протянул к ней руки, поглядывая на окна верхних этажей корпуса.

«Всё ясно, - подумала Лиза, - он хочет шашни крутить со мной, но боится, что его засекут. –  И она высказалась на этот счет прямо, что называется в лоб».

– Лихой ловкач! Да пред супругой мягкий калач! Что, боимся, да? – выдала она, совсем осмелев.

– Ха-ха, да вы еще и рифмоплет? – стал восторгаться Тапок, по-прежнему протягивая руки к своей цели.

– Уберите руки, Алексей Петрович, не то я всё расскажу вашей жене.

–  С чего вы взяли, что Анна Пална моя супруга?

–  А разве нет? – поинтересовалась Елизавета.

– Нет. Это просто соседка по этажу. Мы познакомились с ней в санатории пару недель назад, когда был заезд.

– Почему же она себя так ведет, будто вы женаты? – спросила Лиза, настороженно сдвинув брови.  

– Так это у неё, наверное, нужно спросить. Видимо барышня на что-то рассчитывает. – Сказав это, Алексей Петрович, как-то странно посмотрел на диковатую особу. В глазах его загорелась искра, которая постепенно стала трансформироваться в капкан для Елизаветы. От этого у неё перехватило дыханье. Резко возникла жажда ласки. Давненько она не примеряла на себя мужские объятия, а, потому, в ту самую секунду Лиза горько сожалела о том, что нужно свято соблюдать приличия.

Подавшись корпусом вперед к спортивному стану мужчины, на которого совсем недавно был наложен запрет, Лиза жадно впилась глазами в его губы. Но в последний момент все-таки удержалась и не стала идти на поводу у своих похотливых эмоций. Ей стало стыдно за себя. И тут случился неожиданный поворот событий. Женщина провалилась сквозь землю в прямом смысле слова. Полянка, где устроили дебаты Лиза и Алексей, оказалась слишком бугристой. В тот момент, когда послушное тело Елизаветы одумалось и отпрянуло назад, она упала в «кювет» и у парочки случилось очередное ДТП. Только оно уже было не с моральными травмами, а с тяжелым физическим увечьем.

​

- Лиза, давай руку, - шептал оробевший Петрович, пытаясь вытащить женщину из овражка.

- Больно, не могу. Я, кажется, сломала ногу. Позовите врача. – Лиза корчилась от боли и не могла сдвинуться с места.

 

На счастье пострадавшей, из окна выглянула Анна Павловна. Несмотря на озлобленность к парочке, она оперативно организовала мероприятие по спасению «разлучницы». Пока врачи санатория осматривали Лизу, Петрович нервно курил. Виновато поглядывая на своё «новое увлечение», Тапок мучился угрызениями совести. «Эх, черт, зачем я побежал за ней? Надо было дождаться завтрашнего дня и тогда уж наводить мосты. Во, дурак!»

А Елизавета в этот момент была окружена людьми в белых халатах, и ей было не до умозаключений. Этот процесс она оставила на потом. Вначале нужно было разобраться в серьезности травмы, а уж после этого клясть свою несчастную судьбинушку за то, что опять преподнесла «подарочек». Ей всегда казалось, что абсолютно все люди на этой планете лишены таких «радостей», которые происходили у нее с завидным постоянством. То она ногу вывернет в тот день, когда у нее встреча с мужчиной, то зуб заболит, когда нужно ехать в отпуск, то кран на кухне потечет, затопив соседей, когда требуется выйти из дома и так до бесконечности. В общем, и целом жизнь давала трещину в самые неподходящие моменты. Об этом и справлялась периодически Лиза у своей судьбы: «Когда, наконец, забушуют страсти? Ну, почему мне всегда не везет? Когда судьба выделит и мне частичку счастья?» Причем подумать о том, что неприятности случаются с каждым человеком, ей и в голову не приходило. По ее мнению всем всегда везло. А ей – никогда!

Прошел час. Диагноз был установлен, и Елизавету Васильевну срочно транспортировали в городской травм. Пункт. Он находился далеко за пределами ЛПУ. Там ей наложили гипс на левую лодыжку и прописали полный покой. Теперь о продолжении санаторного лечения по путевке и речи быть не могло! Пастельный режим и больничный лист на два месяца – таким был приговор врачей травматологов.  

И Лиза продолжила страдать… Она всячески поддерживала свою депрессию. Даже в санаторий нормально съездить не удалось! «Вот это судьба! - думала она. - Я так мечтала отдохнуть по человечески! – она пару секунд помолчала и добавила, - с Тапком!»

В последние минуты наедине с тем мужчиной, она разрешила своим моральным принципам «ослабить поясок». Но только в разумных пределах. Известие о том, что он оказался свободным, подвигло к такому решению.

​

 А дома её никто не ждал. Одна, опять одна… Всегда одна…. Нога болела так, что Лиза не переставала стонать. Только через три дня боль немного утихла, и она могла «переваривать» мысли о минувших событиях.

 

На протяжении недели в её голове бегали такие тараканы, что ей самой становилось жутко. Самое ужасное, что этих мерзких насекомых она не желала вымаривать с насиженного места. И как бы странно не выглядело это со стороны, Лиза будто кайфовала, мусоля поступки и действия всех героев санаторно-курортного сражения. Вспоминая о мужчине в тапках, она испытывала двоякое чувство. С одной стороны ей было жаль, что история их знакомства закончилась, так и не начавшись. А с другой, она винила его во всех смертных грехах. Упала – из-за него, устала – из-за него, не поела – опять из-за него и так далее. Было очевидно, что сердце девицы бальзаковского возраста дрогнуло. Высокий брюнет оттяпал добротный кусок места в душе Лизы.

Она ежесекундно грезила им, припоминая каждую деталь его образа. А выглядел он не так уж и статно, как Лиза нарисовала себе в самом начале. Седина уже «проехалась» по вискам и макушке пышной шевелюры. Да и спортивное телосложение возможно было выдумано изголодавшейся по мужскому вниманию женщиной.

​

Лиза закрывала глаза, и ей мерещился Тапок. В протянутой руке он держал румяную булочку. А другую руку он клал ей на плечо. Она таяла от этих иллюзий! Рука на плече! О Боже! Елизавета готова была оправдать его поступки, которые «записала» в плохие, хотя таковыми они вовсе не являлись. Ничего дурного новый знакомый не совершал. Но если упрямица решила, что  это плохие поступки, никто переубедить её уже не мог. Да и некому было. И в какой-то момент Лиза поняла – самый правильный выход – это забыть Алексея Петровича. Он не достоин внимания мудрого преподавателя престижного колледжа.

​

Дабы подкрепить своё убеждение, Лиза стала догоняться фантазиями: «Не факт, что он сказал правду. Я уверенна, Анна Павловна выдала бы мне иную версию их отношений. Не может женщина, вести себя подобным образом, не находясь в статусе пары. Он мне наврал! Просто хотел завести интрижку на стороне. Вот и всё! Зачем же он поглядывал на окна, когда беседовал со мной там, возле оврага? Да-а-а, меня не проведешь! Я таких ловеласов за версту чую, – выдумывала она, причмокивая губами, проговаривая некоторые слова вслух. –  Ишь, ты! Чего удумал! Думал на идиотку нарвался?!»

​

Если бы в тот момент кто-нибудь посмотрел на Лизу, лежащую в пастели с загипсованной ногой, с газетой в руках и со сдвинутыми на нос очками, то подумал бы, что она вслух читает газету. Разобрать, о чем статья никому бы не удалось. Слова были «обрезаны», фразы «проглочены», а предложения закодированы. Иногда Лиза привставала, садилась, опускала газетку на колени и начинала размахивать рукой, доказывая правоту невидимому собеседнику. В этот момент она смотрела поверх очков и мотала головой, соглашаясь сама с собой.

​

По прошествии пару часов Лиза «вырубилась». Лавина логических выводов остановилась. В доме стало тихо. Каждая вещь, каждый предмет мебели и каждая единица бытовой техники молчала, выполняя свой долг, оберегая сон пострадавшей хозяйки. Все замерло, кроме часов. Они не хотели идти на поводу у тишины. Им нужно было нарушать спокойствие и четко отбивать такт. «Тик» прилежно торопился оповестить о последующей секунде. За «так» дело не вставало. Он гордо шел следом за своим братом, стараясь не нарушать ритм.

​

***

Пока Елизавета спала, ей приснилось сразу несколько снов. Она успела побывать замужем за Петровичем, и поймать себя на мысли, что ей нравиться быть послушной; ей удалось вылечить самой себе ногу, одним движением руки, проведя по травмированному месту; и даже сменить профессию. Во время сонной феерии она переквалифицировалась не в какую-нибудь там кассиршу продмага, а стала певицей! Лиза тайно мечтала об этом и в реальной жизни, но никогда никому не рассказывала. А всё потому, что со слухом были проблемы, да и с голосом не особо не везло. Но все же, учительница любила петь и делала она это душевно, самозабвенно. Бывало, как затянет душераздирающую русскую-народную, так у самой мурашки по коже идут от своего выступления. А порой и слезы текут.

Во время восхождения на эстрадный Олимп Лиза расчувствовалась. Овации не смолкали.  Слёзы счастья впитывались в подушку.

В голове спящей певицы всё звенело и трещало. Продолжиться ошеломительному успеху помешал занавес. Он повалился сверху прямо на хозяйку сна. Лиза ринулась за кулисы. Там она провалилась в вязкую бездну портьер и та поглотила её полностью. Падала недолго. И это было совсем не страшно. Напротив, она испытала огромное наслаждение от временной невесомости.

В Елизавете в этот момент извергалось запредельное количество чувств и эмоций. Они приобретали человеческие очертания. Мука выглядела, как древняя старуха, одетая в черный плащ. Она выглядывала из растения, приторный запах которого Лиза ощущала, будто наяву. Радость задорно порхала пушистым птенцом, а нежность оказалась котенком, пригревшимся на белом облачке. А гордость уверенно летала вокруг певицы в розовом шифоновом платье, держа в руке золотой скипетр.

​

После того, как Лиза застряла в рыхлом тупике портьер, прошло некоторое время. Она уже сильно напряглась и выгнулась. Потом сделала пару резких движений не травмированной ногой. Попав в сети сна, она пыталась выбраться из ловушки и всем видом демонстрировала это зеркалу, висящему напротив. Вдруг Елизавета ухватилась за подлокотник старенького дивана и резко перевернулась на другой бок. Благодаря этому она вынырнула из воронки и спряталась в укромном уголке другого сна. Там было тепло, светло и мягко. Жизнь продолжалась. Она чувствовала себя в полной безопасности. Спокойствие сквозило из каждой клеточки спящего тела…

Очнувшись, Лиза поняла, что это был только сон. Она по-прежнему лежит в гипсе. И ей всё так же плохо. Бедолага ещё раз хорошенько прослезилась и предалась воспоминаниям.

В детстве, будучи сильным ребенком, она запрещала себе плакать. С возрастом же рыдать понравилось. Она полюбила выводить ненужную жидкость из организма. Одинокая женщина находила в этом успокоение. После становилось гораздо легче.

​

Когда мать Елизаветы была ещё жива, она слишком близко принимала к сердцу все «концерты» несчастной дочери. Стараясь успокоить ее, она провоцировала её на продолжение эмоционального взрыва. Дочь словно наслаждалась приступами истерик. Если «зрителей» возле страдалицы не было, то она довольно быстро успокаивалась.

 

Лиза обработала данные сна и решила, что теперь в её жизни должно всё поменяться к лучшему. Проанализировав своё перевоплощение в певицу, она задумала сменить профессию. Хоть это ей представлялось с трудом, но все же рискнуть было крайне важно. Ибо она никогда не обретет спокойствия, такого, как на мягком облаке сна. Это она так решила. Лиза стала рассуждать, при этом массажируя голову: «в моей жизни итак уже всё протухло! Хочу перемен! А какие могут быть перемены, к примеру, на личном фронте, если я работаю с детьми и в коллективе у нас одни женщины? Ну, не считая физрука, конечно» Она «рыхлила» волосы широкой пятерней и недоумевала. После короткой паузы в её мозге начался глобальный переворот.

Елизавета даже не услышала, как в дверь постучали. Когда тихая дробь превратилась в настойчивое поколачивание, она встрепенулась.

– Кто там? – неловко повернувшись в сторону выхода, крикнула хозяйка квартиры.

– Открывай, это я Лариска!

«Опять, небось, соли нет, – подумала Лиза. – Это надо же, соберется варить, а потом только обнаруживает, что у неё для этого ничего нет! Зато есть соседка, которая всё даст! – ворчала Лиза, с трудом вставая с дивана. – Хорошо, что хоть кастрюлька есть, а то ещё и посудой снабжать бы пришлось!»

Опираясь на костыли, которые ей «подарил» дядя Ваня – пенсионер, работающий в колледже, она поковыляла открывать дверь.

– Ба! Лизок, что с тобой? – удивилась соседка.

– Ногу сломала. Не видишь?

– Где ж ты умудрилась так? Бедная.

– В санатории.

 

Лизе совсем не хотелась разглагольствовать с Ларой. Та любила «потрепаться» не о чем. Балаболку приходилось терпеть ради приличия. Она обсуждала всех жителей дома и сплетничала обо всем на свете. Регулярно вываливала Елизавете свою бредовую «кашу», чем её очень напрягала. Узнав о травме, она быстро съехала с неинтересной темы и стала «проходиться» по всем соседям.

– А ты знаешь, Тихомировы то разводятся. Она его с другой застукала, – начала свой доклад сплетница. – Я однажды сама видела его в соседнем районе. Он….

Лиза не стала на этот раз соблюдать приличия и оборвала Ларису на полуслове.

– Я очень плохо себя чувствую. Мне трудно стоять. Извини, пригласить не могу. Я отдыхаю. Ты что хотела? Может соли?

– А, ну, да. И морковкой, не богата ли? Поделись, а то у меня кончилась. Купить не успела.– Совершенно не стесняясь, попросила соседка.

Пройди, возьми в холодильнике, а соль сама знаешь где. Будешь выходить, захлопни дверь.

–Хорошо, хорошо! – радостно откликнулась болтливая женщина, пробираясь в кухню.

Лиза вернулась в комнату и опять легла на свой любимый диванчик.

– Лизавета Васильевна, долго ль валяться собралась? – выкрикивала любопытная попрошайка, вовсе не собираясь уходить.

– Долго! – Коротко ответила Елизавета, не понимая, почему эта женщина до сих пор находится у нее в доме.

– Ну, если чего надо, то заползай. Помогу, чем смогу!

– Спасибо!

Лиза, наконец-то, вздохнула с облегчением, дождавшись, когда болтушка отправится восвояси. Никогда раньше её не раздражали люди так, как в эти дни. Она еле, еле сдерживала себя, чтобы не закричать от отчаяния. Ей казалось, что все вокруг счастливы. И только она одинока в этом мире. Ненависть к слову «счастье» возрастало с каждой минутой. Оно казалось ей издевательским. Ведь все попытки обрести его  с треском проваливались. По своей ли вине, или по воле Божьей – она не могла разобрать. Да и был ли толк в этом разбираться? Стиснуть зубы и терпеть – такая мысль не покидала несчастную. Елизавета поняла после встречи с Тапком, что влачить одинокое существование –  это уже её крест.

 Вдруг она внезапно вспомнила, что решила все же испытать судьбу и кардинально изменить жизнь. Укрепившись в сидячем положении на диване, она взялась за газету и открыла страницу с разделом «Работа». Ей сразу бросилась в глаза графа «медицина». Пробежавшись по строчкам с требованием к кандидатам, она увидела интересное объявление: «Срочно! Требуется кладовщик на базу медоборудования. З/п. при собеседовании….»

Не успела Лизавета дочитать до конца объявление, как снова раздался настойчивый стук. Но уже не в дверь. Лариска решила не беспокоить соседку повторным визитом и стала тарабанить о балконную перегородку, желая поблагодарить Лизу за морковку.

– Лизок, я суп сварила, – послышался из открытой форточки дикий крик Лары. – Давай занесу тарелочку, поешь хоть?

«Господи, вот неугомонная», –  подумала Лиза и выкрикнула в ответ:

–  Нет, спасибо! Я сыта.

Лариса еще минуту покричала, уговаривая больную соседку, угостится ее фирменным супчиком, и успокоилась.

Лиза дочитала-таки объявление до конца: «… возраст до 40 лет». Откинув газету в сторону, Лиза прикинула в уме: «Господи, сколько ж мне лет то? Сорок что ль? Убей, не помню! А, точно! Я ж в этом году не отмечала юбилей! Кошмар». Она призадумалась и печально произнесла:

–  Да уж. Не ягодка, но уже баба! Как годы-то летят!

Учительница решила незамедлительно звонить по представленному номеру и выяснять о новой работе. Место кладовщицы, её вполне устраивало. Она пока не представляла, как и что она должна будет учитывать на том самом складе, но одно то, что там не будет капризных учениц, её уже радовало. «Это тебе не про Гималаи вдалбливать в непослушные головы! Хватит с меня этих нервотрепок. Устала до смерти!» – все это Лиза прокручивала в мыслях, когда набирала номер телефона предприятия, разместившего вакансию.

–  Отдел администрации склада. Я вас слушаю. Здравствуйте. – Раздался приятный женский голос.

– Здравствуйте, девушка, я по объявлению на счёт работы.

– Хорошо, все вопросы на собеседовании. Ваш возраст?

– Сорок.

– К сожалению, вы нам не подходите!

– Но, почему?

В трубке раздались гудки, и Лиза разочарованно нажала «сброс».

«Нет, ну надо же! Совсем обалдели! Значит, если мне уже сорок, я не смогу их инструменты учитывать что ли? Бред какой-то». Лиза набралась наглости и позвонила ещё раз.

– Отдел администрации склада. Я вас слушаю. Здравствуйте.

– Девушка, это опять я! Не бросайте, пожалуйста, трубку, выслушайте меня. Мне только вчера исполнилось сорок лет, – соврала Елизавета.

– Вот если бы вы позвонили позавчера, то мы бы вас вызвали на собеседование! А сейчас, извините, ничем не могу помочь. – И снова послышались гудки.

– Нет, ну вы видели её, а? –  возмутилась Лиза. – Да что ж такое то? Несправедливость какая! Она так раззадорилась этим обстоятельством, что забыла о своей сломанной ноге. – Завтра же пойду и устрою там скандал.

Ей было уже все равно, что сорокалетие она встретила полгода назад. Врать, так врать до конца! Пусть посмотрят, какая я хорошенькая сначала. «Мне на вид-то не больше тридцати! –  Немного помолчав, она добавила, –  пяти». Она стала вызванивать справочные и узнавать адрес базы, которая разместила объявление.

Через полчаса Елизавета Васильевна была уже осведомлена о точном адресе, о персонале и даже о зарплате кладовщика. Она решила прямо на костылях отправиться защищать права сорокалетних женщин. Лиза почувствовала долгожданный прилив энергии. От этого в ней «проснулся» дикий аппетит и ей захотелось съесть тарелочку Ларискиной похлебки.

– Ласирк, – крикнула она, не вставая с дивана, зная, что у соседки всегда открыт балкон, и она прекрасно ее слышит.

Лариса тут же откликнулась.

– Да, Лизок! Проголодалась?

– Тащи свой супец. Буду дегустировать, – произнесла с несвойственной для нее наглостью Лизавета. – Дверь не заперта!

Через минуту Лариса стояла на пороге соседской квартиры. Она шустро подрезала хлебца и позвала Лизу к столу:

– Айда, костыляй скорее. Вкуснятина!

Лиза схватилась за костыли и с необыкновенной легкостью поднялась с диванчика.  

–  Ну-ка, попробуем! – весело произнесла она. – Ох, и проголодалась же я!

Лариса была немного удивлена перемене настроения своей приятельницы, и первым делом стала допытывать, что же произошло за час ее отсутствия и что так повлияло на ее поведение?

–  Да ничего особенного. – Лиза не стала откровенничать, зная, что трещотка разболтает всё на лавочке местным сплетницам.

Лиза за один присест опрокинула миску с супом и попросила добавки.

– Лиз, такое ощущение, что ты голодала неделю.

– Ага, точно! Аппетита просто не было, – улыбнувшись, ответила она и спросила, – есть еще супчик? Ну, или что-нибудь вкусненькое?

– Котлеты, вареники со сметанкой, –  ответила Лариска, перечислив блюда домашнего меню.

– Нормально, пойдет, тащи сюда, если не жалко. А я пока когорчик достану. Надо отметить выход из депрессии, как следует!

– Оппачки, – удивилась Лора неожиданному повороту, зная о негативном отношении соседки к спиртному.

– Эх, гулять, так гулять! – Заявила Лиза.

– Я мигом, туда и обратно.

Лариска стрелой вылетела из квартиры и скрылась за дверью. Елизавета Васильевна в предвкушении потирала руки.  «А ну её, эту работу, – подумала она. – Пошло всё к черту! Вот возьму и напьюсь сейчас! Авось забуду этот дурдом». Мысли уводили её в лабиринт, где ничего не хотелось, ничего не понималось. Временно облегчив душу нарочито холодная женщина, вечно контролирующая себя во всём, превратилась в аморфное существо, которое смирилось с тем, что шаг за шагом идёт в никуда.  

 

​

Продолжение ещё не написано. Творческий ступор. Что писать дальше? Хочется, чтобы Лиза все-таки встретилась с Тапком и, наконец-то, обрела своё счастье. Но тогда название рассказа не будет оправдано.  

Читать фэнтази